Солдатский маршал [Журнальный вариант] - Сергей Михеенков

22 августа Манштейн понял, что Конева ему не остановить, что промедление чревато окружением харьковской группировки, и, вопреки требованию Гитлера Харькова не отдавать ни при каких обстоятельствах, принял решение на отвод войск в южном направлении.

Конев ждал этого момента, и как только разведка сообщила о том, что противник снимается с позиций и начал отход, приказал начать ночной штурм Харькова. Всю ночь на 23 августа в городе шли упорные уличные бои.

Утром Конев проехал по улицам, заполненным дымом, гарью и его войсками, вернулся на КП и позвонил в Москву. Об успехах он всегда докладывал лично.

Было раннее утро, и он знал, что Сталин после долгой ночной работы в эти часы обычно ещё спит. Он позвонил Поскрёбышеву. Тот ответил:

— Товарищ Сталин отдыхает. Я его беспокоить не буду.

— Да поймите же вы, нашими войсками освобождён Харьков! — попытался убедить он неумолимого секретаря.

Тогда Конев решил позвонить по прямому телефону. Телефон долго не отвечал. Телефонистка, соединявшая его с кабинетом Сталина, начала волноваться.

— Звоните ещё, — настаивал он. — Звоните. За последствия отвечаю.

И вот в трубке послышался знакомый голос с хрипотцой:

— Слушаю.

— Звонит Конев. Докладываю, товарищ Сталин, войска Степного фронта сегодня освободили город Харьков.

— Поздравляю! — тут же ответил Верховный радостным голосом. — Салютовать будем по первому разряду.

Теперь Конев понимал, что заслужил не только доверие, но и любовь Верховного.

26 августа 1943 года Коневу было присвоено воинское звание генерал армии. А на следующий день вышел указ о награждении его орденом Суворова 1 степени.

Впереди был Днепр.

Глава двадцать четвертая

БИТВА ЗА ДНЕПР

«…где переправлялись Карл XII с Мазепой».

В середине сентября Гитлер приказал своим армиям отойти за Днепр. Он дал понять своим войскам, что дальше линии Вотан — Пантер отступления не будет. Гитлер считал правый берег Днепра неприступным, говорил о некоем «чудо–оружии», которое будет применено именно здесь, чтобы защитить Европу от большевизма. Манштейн, который гордился тем, что удалось избежать окружения своих танковых частей под Белгородом и Харьковом, подливал масла на камелёк своего фюрера, заявляя, что, мол, скорее Днепр потечёт в обратном направлении, чем его форсируют русские войска…

Но именно Манштейн, наблюдая, как стремительно наступают войска генерала Конева, забеспокоился первым; он вдруг понял, что войска этого напористого генерала смогут выйти к Полтаве раньше, чем туда же, к налаженным днепровским переправам, будут отведены части его 8‑й армии. Пока его 8‑я продолжала контратаковать по линии рек Марефа, Мжа, Ворскла. Если это произойдёт, размышлял, глядя на карту, Манштейн, этот удачливый генерал, которому, по всей вероятности, дают и дают большие резервы, прижмёт его отходящие войска к Днепру.

Днепр, Днепр… О нём думали и в советских штабах.

6 сентября Ставка определила разграничительные линии, несколько изменив направления ударов фронтов. Киев, на который всякий раз с азартом поглядывал Конев, когда рассматривал карту, оставался теперь правее. Он входил в полосу наступления Воронежского фронта. Перед ним были Полтава, Кременчуг. Для усиления ударной силы Ставка передавала Степному фронту из своего резерва 37‑ю армию генерала Шарохина.

Войска Воронежского, Степного и Юго — Западного фронтов продолжали наступать без всякой оперативной паузы.

Перед фронтом Степного фронта отступали до двадцати немецких дивизий.

5‑ю танковую армию генерала Ротмистрова, потерявшую много танков, пришлось временно вывести из боя на пополнение и доукомплектование. В корпусах и бригадах в строю тоже было мало танков. По приказу Конева командир 1‑го механизированного корпуса генерал Соломатин создал небольшой танковый отряд. Он был выброшен вперёд с задачей: прорваться к Днепру и захватить переправу севернее Днепропетровска. Впоследствии это сыграло значительную, возможно, даже решающую роль в успехе днепровской операции.

Район среднего течения Днепра Конев знал лишь по книгам и рассказам. В верховьях когда–то, в середине тридцатых годов, когда командовал 37‑й стрелковой дивизией Белорусского военного округа, довелось бывать на учениях. Никаких военно–топографических описаний этого района в штабе фронта он не нашёл. Позвонил старому знакомому, генерал–лейтенанту инженерных войск М. П. Воробьёву.

— Михаил Петрович, выручай.

Попросил у него всё, что есть, по Днепру в среднем течении. И, как бы между прочим, зная начитанность генерала Воробьёва и его страсть к истории, спросил:

— Михаил Петрович, помнишь, как Карл Двенадцатый с Мазепой бежали после разгрома под Полтавой?

— Как же, помню, — засмеялся Воробьёв.

— А теперь вспомни, пожалуйста, где они переправлялись через Днепр?

— У Переволочной! — тут же ответил генерал Воробьев и уточнил: — Севернее нынешнего Днепропетровска. Что, Иван Степанович, хотите догнать беглецов?

— Хочу. Ведь это как раз в полосе наступления моего фронта.

Разговор с генералом Воробьёвым имел и чисто практические последствия: вскоре инженерные части фронта получили срочно доставленные с Дальнего Востока тяжёлые понтоны для установки железнодорожных мостов, а также другое оборудование и снаряжение.

И всё же, как известно, солдатам пришлось перебираться через Днепр на подручных средствах. Штабы, конечно же, имели в резерве некоторое количество плавсредств, лодок, катеров, плавучих паромов. Но ветераны Днепра в основном рассказывают примерно такую историю.

Командир полка собрал комбатов и приказал: ночью, по сигналу — стук сапёрной лопатки — начинаем переправу; лодок нет, тем, кто не умеет плавать, самим вязать плоты для переправы оружия и боеприпасов, разбирать в ближайших деревнях сараи и деревянные дома и переправляться на бревнах, остальным — вплавь.

Сколько народу забрал в те сентябрьские ночи Днепр, до сих пор не подсчитано. Реку форсировали все фронты, миллионы солдат. Сотни миллионов пуль, снарядов и мин летело в них с Восточного вала, с правого берега. А он был крутой, удобный для обзора и прекрасно оборудованный обороняющейся стороной для стрельбы по видимым и невидимым целям.

Степной фронт форсировал Днепр по всему фронту протяженностью в 130 километров. 7‑й гвардейской было приказано выйти к реке в районе Переволочной, Бородаевки, Старого Орлика и с ходу захватить плацдармы на правом берегу. Южнее, параллельно с нею, наступала 57‑я армия с задачей сделать то же на своём участке. Но до Днепра были бои на реке Ворскле и взятие Полтавы, ликвидация плацдармов на левом берегу, в том числе крупной группировки противника в районе Кременчуга.

Наталия Ивановна Конева показала мне книгу из личной библиотеки маршала: Е. В. Тарле, «Северная война и шведское нашествие на Россию». В ней карандашом отчёркнуто то место, где Пётр I произносит свою известную фразу: «Мой брат Карл мечтает быть Александром Македонским, но он не найдёт во мне Дария». И далее: «В России «дариев» не было и нет — русский народ никогда за всю свою историю не вставал на колени перед иноземным завоевателем, он, как исполин, поднимался на смертный бой с врагом и побеждал его. Разумеется, нельзя сравнивать Карла XII с презренным негодяем Гитлером, который в 1941 году двинул немецкие орды на Россию. Но освобождение Украины, как и во времена нашествия Карла, является в полном смысле славным прологом гибели вторгшейся в Россию армии».

И. С. Конев подчеркнул это место и на полях пометил: «Важно».

Да, можно предположить, что именно Полтавой, в самом буквальном и одновременно в самом возвышенном смысле, были для Конева бесконечные бои его Степного фронта. Его войска действительно, подобно стремительной степной орде, изгоном шли по России и Украине. И мог ли остановить их Днепр, превращённый немцами в Восточный вал?

За несколько дней до того, когда первые солдаты из его войска зашли по пояс в воду и опустили в Днепр бревно с вбитыми скобами, вдоль берега в сопровождении разведчиков прошли два генерала. Они осматривали противоположный берег, который возвышался подобно утёсу, осматривали широкую, как море, гладь реки с гребешками волн, о чём–то переговаривались. Этими генералами были Конев и командующий 7‑й гвардейской армией Шумилов.

— Ну, вот, Михаил Степанович, — сказал Конев, — здесь и придётся твоим гвардейцам налаживать переправу. Оборона у них тут не сплошная. Если разведка ничего не путает. — И Конев посмотрел на офицера из разведотдела.

— Так точно, товарищ генерал армии, оборона на том берегу очаговая, — тут же вытянулся перед генералами бравый майор. — Несколько наших групп сегодня ночью вернулись с той стороны. Небольшие, взвод–рота, гарнизоны в населённых пунктах. Ударные группы, до полка, находятся в глубине.